Алый лев - Страница 2

— Святая Маргарита, неужели он?..

Женщина приподняла ребенка за лодыжки, аккуратно покачала и два раза резко шлепнула по ягодицам. Его тельце вздрогнуло, маленькая грудная клетка приподнялась, и воздух наполнился протестующим криком, сперва неуверенным, но набирающим силу и заливающим его тело живым, розовым цветом.

С ребенком на руках повитуха повернулась к Изабель; от улыбки морщинки на ее щеках стали еще глубже.

— Просто надо было немного подтолкнуть, — сказала она. — Но лучше, чтобы священник его поскорее окрестил: пусть опасности останутся позади.

Она завернула его в теплое полотенце и передала Изабель.

Пуповину перерезали, послед унесли, чтобы закопать. Изабель смотрела на искаженное пережитым рождением, сморщенное личико своего сына и, все еще беспокоясь, прислушивалась к его неглубокому дыханию. На личике с тонкими чертами застыло озадаченное, чуть вопросительное выражение. Его маленькие ручки были сжаты в кулачки, словно он приготовился защищаться от мира, в который был так жестко выброшен.

— Гилберт, — мягко произнесла она. — Интересно, кого из тебя сделает твой отец?

Она легонько подула ему на щеку и протянула указательный палец — малыш тут же обхватил его своей крошечной ручкой. Мгновение спустя она подняла взгляд от ребенка к мягкому голубому небу в проеме арочного окна комнаты, в которой находилась. Ее дело было почти закончено, и, если только, сохрани Боже, она не подхватила родильную лихорадку, скоро она будет на ногах. Святую Маргариту можно отблагодарить подношением, а потом упаковать в дорожный сундук и убрать подальше, пока снова не понадобится. Теперь она должна помолиться о безопасности мужа и попросить Господа вернуть его домой целого и невредимого, чтобы он мог увидеть новорожденного сына.

Взятие замка Мильи продвигалось не слишком успешно, вернее сказать, просто тащилось черепашьим шагом. Сощурив глаза, Вильгельм Маршал смотрел через ров на стены замка и тихонько чертыхался; его взгляд был прикован к солдатам, которые карабкались наверх по ступенькам раздвижных лестниц, как муравьи по соломинке. Войска короля Ричарда пытались взять замок штурмом и вырвать его из лап мятежного коннетабля.

— Да поторопитесь же, Бога ради! — бывший оруженосец Вильгельма, а теперь один из его рыцарей, Жан Дэрли, переминался с ноги на ногу, закусив губу и то сжимая, то разжимая кулаки.

Защитники укреплений пытались сбросить лестницы со стен, пока вес находящихся на них врагов не стал слишком велик, чтобы это осуществить. Атакующих накрывало дождем арбалетных стрел и камней. Те, в кого они попадали, падали с лестниц в ров, одни беззвучно, другие с криками.

— Она упадет, помоги им Бог! — с мукой в голосе воскликнул Жан, видя, что попытки защитников крепости просунуть балку между стеной и лестницей увенчались успехом и лестница начала отходить от стены.

— Мой щит, — скомандовал Вильгельм своему оруженосцу.

Лестница отошла от стены и повалилась, сбрасывая солдат в ров и на берег. Леденящие душу крики раздавленных и покалеченных слились с шумом сражения. Те немногие, кому посчастливилось уцелеть, ползли или отходили, хромая, на безопасное расстояние, но гораздо больше было тех, кто остался лежать разбитым, умирая, посреди разбросанных обломков осадной лестницы. Со стены раздались непристойные и радостные возгласы, и смертоносный дождь возобновился.

Вильгельм продел руку в петли щита. Алый лев, впившийся когтями в землю, на зеленом с золотым фоне — цвета Маршалов, о которых ходили легенды, — воззрился на стены, охваченные битвой. Нужно было что-то делать, причем срочно. Если им не удастся пробиться к проходам на крепостной стене, им придется выбирать между осадой крепости и ждать, пока эти ублюдки перемрут от голода, или отступить и зализывать раны своего честолюбия. А, поскольку у короля Ричарда не было ни терпения, ни выдержки, оба исходы были невозможны. Он не мог позволить себе ждать и не мог позволить себе проиграть. Вильгельм бросил взгляд вдоль берега и отыскал глазами королевский стяг. Стоя под потрепанным ветром красным с золотым знаменем, король Ричард одной рукой дергал себя за темно-рыжую бороду, а другой быстро жестикулировал, говоря о чем-то командиру наемников Меркадье.

С новой лестницей группа наемников устремилась по временному мосту из теса, переброшенному через ров, уворачиваясь от ожесточенного града снарядов, летевших со стен. Большинство не достигло своей цели или отскочило от щитов, но одного воина ранило в грудь арбалетной стрелой, а другому перебило пальцы камнем из пращи. Не смущаясь потерями, остальные быстро вбили ножки лестницы в мягкий грунт берега и уперли другой конец в стену.

Эта решительная вылазка отряда, возглавляемого фламандским рыцарем Ги де ла Брюйером, могла привести к победе, и сражение так и закипело. Вильгельм взял из рук своего оруженосца шлем с открытым забралом и надел его, прилаживая перемычку под носом так, чтобы было удобно.

— Мощи Господни, у этих сукиных детей появились вилы, — сплюнул Жан.

Вильгельм выругался. Двое защитников крепости высовывали из бойницы тяжелые вилы, стараясь насадить на них жертву. Вильгельм видел, как им удалось подцепить край плаща Брюйера, угрожая стащить его с перекладины. Нагруженная лестница зловеще заскребла по стене, грозя последовать примеру своей предшественницы и сбросить всех в ров.

Вильгельм отдал команду своим рыцарям. Прикрываясь щитом, он перебежал через бревенчатый мост и вскарабкался на вал к новой лестнице. Оттолкнув воина, который уже было собирался ступить на первую перекладину, он принялся карабкаться наверх. Он не думал о защитниках крепости и о том, что они делают, чтобы оттолкнуть лестницу или сбросить его с нее. Ему было необходимо сейчас одержать верх, прежде чем все это обернется поражением.